Амигос, оказывается, у Димы Быкова есть аж целая лекцЫя о последнем и неоконченном романе Диккенса. И эта лекцЫя — такой бред сивой кобылы, что я рыдал! Дима, правда, сам сознаётся, что роман читал ещё в школе и с тех пор не перечитывал. Ну так и помалкивал бы! Как говорил Юлий Цезарь, не нравится — не ешь, и все дела. Нет, этот чудак должен был вылезти со своим дурацким мнением!
Я мог бы рассказать о ляпах в лекцЫи подробнее, тем более, что у нас и тема подходящая есть, но тем, кто не читал роман, не будет достаточно весело. Давайте так: вы роман прочтёте — это не возьмёт много времени — а потом обсудим не столько лекцЫю, сколько именно роман. И как насчёт дописать своё окончание?! .
Отправлено: 26.03.20 18:09. Заголовок: О Быкове мне понрави..
О Быкове мне понравилось, как сказал один пользователь. Ему нужен был анализ "Мастера и Маргариты". Он все внимательно прочитал и прослушал из того, что ему посоветовали. Больше всего ему понравился анализ Андрея Кураева. А о Быкове он сказал очень коротко и метко: "Балабол".
Отправлено: 27.03.20 00:41. Заголовок: tpek пишет: Я фильм ..
tpek пишет:
цитата:
Я фильм смотрел с Гафтом. Старый.
Телеспектакль который? Так он не только старый. Он ещё и никудышный как интерпретация Диккенса.
Он, конечно, тоже имеет некоторое право на существование, но к роману отношения имеет мало. Разве что воспринимать его как фанфик. Да и как фанфик он неплох (не больше!) только благодаря некоторым (не всем!) актёрам. И то... Гафт — хороший актёр, но играет он явно не туда. В романе как раз нет впечатления, что он только изображает любовь к племяннику (курсив тут потому, что я кое-что подозреваю). Впечатление в романе как раз такое, что он любит Эдвина — но, как любящий близкий человек, знает его недостатки (которых по ходу романа становится меньше) и убеждён, что Эдвин — фат, что он недостоин Розы и если бы они поженились, он бы сделал её несчастной (по ходу Эдвин и сам приходит к такому мнению, — так что осуждать за это мнение Джаспера сложно). Не говоря уж о том, что в романе Джону Джасперу всего 26 лет. Каменотёс Дёрдлс в романе ни разу не калека, а крепкий здоровенный мужик (правда, немилосердно пьющий) и вообще сильная и яркая личность. Содержательницу опиумной курильни Диккенс нигде не называет старухой — скорее всего, в его представлении это женщина средних лет, рано увядшая из-за нездорового образа жизни (в романе она говорит о себе, что после какой-то трагедии она «шестнадцать лет пила горькую»). И т. д.
И почему, спрашивается, эпизоды перетасованы, а не идут в хронологическом порядке, как у Диккенса? Плюс почти треть романа наглым образом выброшена. И ещё: создаётся впечатление, что постановка сделана не столько по роману Диккенса, сколько по довольно глупой статье Каминга Уолтерса «Ключи к роману Диккенса "Тайна Эдвина Друда"» (она есть в полн. собр. соч. Диккенса в соответствующем томе). Для Уолтерса, в частности, тоже не существует мистера Тартара, лондонского соседа Невила.
Короче говоря, постановка «не несёт никакой художественной ценности». И что мешало сохранить хотя бы хронологический порядок?
tpek пишет:
цитата:
о Быкове он сказал очень коротко и метко: "Балабол".
Отправлено: 27.03.20 23:00. Заголовок: Я начал пересматрива..
Я начал пересматривать телеспектакль (я хотел вообще-то проверить вторую серию на предмет погодных ляпов — что-то такое мне там помнится, — но вариант просмотра бесплатный и без регистрации я пока нашёл только такой, где всё одним куском). И я чувствую, что этот шЫдевр своими ляпами меня достанет. Все помнят, как начинается первая серия? Амигос, в Великобритании такой снег, как нам там показали, — даже сейчас, а тем более во времена Диккенса — это было бы бедствие. Останавливающее поезда и отрезающее от мира целые деревни. А уж прорубь... Дело даже не в том, что для образования такого толстого льда, по которому можно ходить, нужна не просто пара холодных дней, а что-то с месяц сильных морозов. Дело ещё и в том, что даже тогда такой лёд намёрзнет далеко не на любой речке. Река, на которой стоит диккенсовский Клостергейм (который, если кому интересно, писан с Рочестера, а река, на которой стоит Рочестер, называется Мидуэй, и это река широкая и глубокая — судоходная. И быстрая), в романе не замёрзла даже на Рождество. А рождественская ночь — это как раз была та непонятная ночь, в которую исчез Эдвин. А эпизод, с которого начинается телеспектакль, в романе имел место ясной осенью, в середине октября: «виргинская лоза», по-научному партеноциссус, оплетающая стену собора (а не «виноград», как у переводчицы), тогда наполовину обронила листья. Кстати, пятипалый и багряный по осени партеноциссус и в России найти совершенно не проблема. Но что товарищам фильмщикам здравый смысл и до кучи красота!
И кстати, в англиканской церкви женщины в хоре не поют!
Ладно. Если уж говорить о церкви, то вот гораздо более интересная информация к размышлению.
Переводчица романа (скорее всего, по небрежности) неверно определила источник отрывка церковной службы в первой главе романа: When the wicked man... Она для своего перевода взяла кусочек из церковнославянского перевода Притчей Соломоновых: Егда приидет нечестивый... В синодальном русском переводе: С приходом нечестивого приходит и презрение, а с бесславием — поношение. (Притчи 18:3). (Это, похоже, также неверный перевод, а в библейском оригинале, как я подозреваю, говорится не о нечестивом человеке, а о нечестии, отвлечённом понятии, параллельном бесславию. В английских Притчах: When the wicked cometh... — без man! Но это не главное.)
На самом деле в романе цитата из Иезекииля: Again, when the wicked man turneth away from his wickedness that he hath committed, and doeth that which is lawful and right, he shall save his soul alive. По-русски: И беззаконник, если обращается от беззакония своего, какое делал, и творит суд и правду, — к жизни возвратит душу свою. (Иез. 18:27)
Именно этим стихом начинается вечерня в англиканской литургии. И он вполне может быть ключом к сюжету! .
Продолжаю смотреть телеспектакль и параллельно английскую экранизацию 2012 года (то и другое небольшими порциями, чтобы сохранить свежесть восприятия).
И оказалось, что в телеспектакле не всё плохо! В частности, оч. хорош Евгений Весник — мистер Томас Сапси.
В английском фильме мистером Сапси не заинтересовались и свели его роль к минимуму. А в телефильме сохранили его замечательный монолог...
У Леонида Добычина (это писатель 1920-х годов, его знают немногие, но я его люблю) много таких мечтательных провинциалов. Редкие критики, пишущие о Добычине, смешивают его персонажей с грязью: мещане, обыватели, только и умеют, что глазеть в окна на всякую чепуху вроде похорон... Ей-богу, так и было написано! А по мне — это бедные люди в достоевском смысле, мучительно тоскующие по красивому и небытовому и правдами и неправдами выцарапывающие его у своей убогой провинциальной жизни. Диккенс в своём романе, кажется, первый в мире поднял тему трагедии талантливого человека в захолустье. Но в захолустье не одни таланты маются и тоскуют...
Добычин.
цитата:
Над школой Карла Либкнехта и Розы Люксембург стояла маленькая зеленоватая луна. Козлова вздохнула: здесь мосье Пуэнкарэ учил по-французски. Она пошла тише. В памяти встали приятные картины дружбы с мосье. <...> А вот — в кинематографе. Играют на скрипке. Мосье завтра едет. С тоненького деревца в зеленой кадке медленно падают листья. — Как грустно, мосье... — Девица в красной вязаной кофте отдергивает занавеску и впускает. По сторонам холста висят Ленин и Троцкий... Бьет посуду и ломает мебель комическая теща, красуются швейцарские озера и мелькают шесть частей роскошной драмы: Клотильда отравилась, Жанна выбросилась из окна, а Шарль медленно отплывает на пароходе «Республика», и ему начинает казаться, что все случившееся было только сном. — Так и вы, мосье, забудьте нас, как сон. — О, мадмуазель! Обратный путь полон излияний. В прекрасной Франции мосье будет думать о ней. <...> Остановились над рекой и поглядели на лунную полосу и лодку с балалайкой: — Венеция, — прошептала Козлова. — «Венеция э Наполи», — ответила Суслова и, помолчав, сказала тихо и мечтательно: — Когда горел кооператив, загорелись духи, и так хорошо пахло...
(«Козлова»)
цитата:
На крае зеркальца в окне «Тэжэ» блестела радуга. Кругом была разложена «Москвичка» — мыло, пудра и одеколон: пробирается к кому-то, кутается в горностай, ночь синяя, снежинки... Захотелось небывалого — куда-нибудь уехать, быть кинематографическим актером или летчиком.
(«Сиделка»)
цитата:
Светился погребок. Пошатываясь, вылезли конторщики: — Ваня, не падай. — Кто это? — Не знаю. Вылитая копия Дориана Грэя — как вы полагаете? Ваня. Плескались в вставленных в вертушку бутылках кагор и мадера, освещенные лампочками. Ваня. <...> Старуха Грызлова прогуливалась — в пелерине. Нагибалась и рассматривала листья на земле. — Шершавым кверху, — примечала она, — к урожаю. В открытое окно Сорокина увидела затылок ее внучки. Она сидела за роялем и играла вальс «Диана». Правозаступник Иванов, опершись на окно, стоял снаружи. Покачивая головой, он пел с чувством: — Дэ ин юс вокандо. Дэ акционэ данда. И его чванное лицо было мечтательно: приходила в голову Италия, вспоминался университет. <...> Молчали. В городе светлелись под непогасшим небом фонари. Расстались не скоро. — Эти звезды, — показала Сорокина, — называются Сэптэнтрионэс... Отец, приподняв брови, думал над пасьянсом. Мать порола ватерпруф. Сорокина раскрыла книгу из библиотеки. Тикали часы. Били. Тикали. Собака за окном лаяла по-зимнему. «Дориан, Дориан», — там и сям было напечатано в книге: — «Дориан, Дориан».
(«Сорокина»)
цитата:
На живописных берегах толпились виллы. Пароходы встретились: мисс Май и клобмэн Байбл стояли на палубах... И вот, мисс Май все опротивело. Ее не радовали выгодные предложения. Жизнь ее не веселила. По временам она откидывала голову и протягивала руки к пароходу, проплывавшему в ее мечтах. Вдруг из автомобиля выскочил Байбл — в охотничьем костюме и тирольской шляпе. Савкина была взволнованна. Ей будто показали ее судьбу... <...> — Съешьте плюшечку, — усердствовала мать, — американская мука, вообразите, что вы — в Америке! Савкина грустила над стишками.
(«Савкина»)
цитата:
— Жизнь без искусства — варварство, — цитировал рабкор Петров... Зеленое кашне висело у него на шее. — Я не могу, — заговорил задумавшийся Вдовкин, — забыть: в Калуге мы стояли у евреев; в самовар они что-то подсыпали, и тогда распространялось несказанное благоухание. — В Витебске, — нагнувшись, заглянула Конопатчикова ему в лицо, — к вокзалу приколочен герб: рыцарь на коне. Нигде, нигде не видела я ничего подобного.
(«Конопатчикова»)
Бедные, милые!
А это Диккенс и его мистер Сапси (чья фамилия означает что-то вроде «глоток моря»). Перевод мой.
— И хотя я не бывал в чужих странах, молодой человек, однако же чужие страны захаживают ко мне. Приходят через мою профессию — я использую всякую благоприятственную возможность. Вот, положим: я произвожу инвентаризацию или составляю каталог. Я вижу пред собою французские часы. Я их никогда раньше не встречал, и я возлагаю на них палец и говорю: «Париж!» Я вижу китайские чашки и блюдца, равно незнакомые мне до того; я опускаю на них палец, вот здесь и сейчас, и говорю: «Пекин, Нанкин и Кантон». И так же с Японией, Египтом, с бамбуком и сандаловым деревом Ост-Индии: я на всё это опускал свой палец. Мне довелось опускать палец на Северный Полюс и говорить: «Острога эскимосской работы — держу пари на полпинты светлого хереса!»
[‘If I have not gone to foreign countries, young man, foreign countries have come to me. They have come to me in the way of business, and I have improved upon my opportunities. Put it that I take an inventory, or make a catalogue. I see a French clock. I never saw him before, in my life, but I instantly lay my finger on him and say “Paris!” I see some cups and saucers of Chinese make, equally strangers to me personally: I put my finger on them, then and there, and I say “Pekin, Nankin, and Canton.” It is the same with Japan, with Egypt, and with bamboo and sandalwood from the East Indies; I put my finger on them all. I have put my finger on the North Pole before now, and said “Spear of Esquimaux make, for half a pint of pale sherry!”’]
И ещё этот мистер плачет, вспоминая о своей покойной жене. .
Отправлено: 04.04.20 17:12. Заголовок: После главы, где общ..
После главы, где общаются Джаспер, мистер Сапси и каментёс Дёрдлс, идёт глава, где на кладбище, примыкающем к собору, встречаются тот же Джаспер, тот же Дёрдлс и новое лицо: a hideous small boy, «мерзкий мальчишка», кидающий камешки в пьяного Дёрдлса. (По ходу дела выясняется, что его для этого нанял сам Дёрдлс — т. е. не для того, чтобы мелкий кидался камнями, а для того, чтобы он хоть таким способом, если не получится по-хорошему, загнал Дёрдлса домой, поскольку тому уже несколько раз приходилось попадать под арест и платить штрафы за спаньё на улице в пьяном виде.)
Я нашёл в сети английский текст «Тайны» и теперь проверяю по нему перевод. И моя бдительность постоянно бывает вознаграждена. Вот как по-английски выглядит часть этой сцены (выделено мной):
‘Do you know this thing, this child?’ asks Jasper, at a loss for a word that will define this thing. ‘Deputy,’ says Durdles, with a nod. ‘Is that its—his—name?’ ‘Deputy,’ assents Durdles. ‘I’m man-servant up at the Travellers’ Twopenny in Gas Works Garding,’ this thing explains. ‘All us man-servants at Travellers’ Lodgings is named Deputy. When we’re chock full and the Travellers is all a-bed I come out for my ’elth.’
А это перевод О. Хомской:
— Вы знаете этого… этого… эту… тварь? — спрашивает Джаспер, не находя слов для более точного определения этой твари. Дёрдлс кивает. — Депутат, — говорит он. — Это что, его имя? — Депутат, — подтверждает Дёрдлс. — Я служу в «Двухпенсовых номерах для проезжающих», что у газового завода, — поясняет загадочное существо. — Нас всех, кто в номерах служит, там зовут Депутатами. И когда у нас полно и все проезжающие уже спят, я выхожу погулять для здоровья.
(Если бы это переводил я, то перевёл бы Do you know this thing? как «Вам знакома эта сущность?». И потом: «...поясняет сущность». И не «Депутат», а «Заместитель».) .
Перечитываешь господина Диккенса и в который раз понимаешь, а) что он таки гений и б) что «разгадыватели тайны» покушаются на задачу с совершенно негодными средствами. Ведь вот никто не заинтересовался этим:
‘Come, Durdles; let me walk home with you to-night. Shall I carry your bundle?’
‘Not on any account,’ replies Durdles, adjusting it. ‘Durdles was making his reflections here when you come up, sir, surrounded by his works, like a poplar Author.—Your own brother-in-law;’ introducing a sarcophagus within the railing, white and cold in the moonlight...
[— Идёмте, Дёрдлс; давайте я вас отведу домой. Хотите, возьму ваш узелок? — Ни с какой стати, — отвечает Дёрдлс, прилаживая свой узелок. — Когда вы, сэр, подошли, Дёрдлс здесь размышлял, в окружении своих произведений, как полярный автор; ваш зять, — Дёрдлс предъявляет саркофаг за металлической оградой, белый и холодный в лунном свете...]
Зять — это муж дочери или сестры. Дочери у Джаспера нет, — да и будь она у него, дочь 26-летнего человека была бы слишком молода для замужества. Эдвин Друд — племянник Джона Джаспера; следовательно, покойный, о котором идёт речь — не только зять Джаспера, но и отец Эдвина. А что же супруга покойного/мать Эдвина/сестра Джаспера? О ней ни слова. Если она умерла, то похоронена не в Клойстергэме: в маленьком городе нет другого кладбища. В Лондоне? А может быть, она вовсе жива? Правда, Роза, вспоминая, как отцы её и Эдвина обручили их чуть ли не в колыбели, размышляет: они были друзьями ещё по школе, а потом оба чуть ли не одновременно овдовели, и совсем ещё молодые отцы остались с маленькими детьми на руках...
The betrothal of Rosa grew out of the soothing of his year of mental distress by his fast friend and old college companion, Drood: who likewise had been left a widower in his youth.
Но кто бы стал посвящал ребёнка во все подробности чужой семейной жизни? Девочка не мудрствует лукаво: раз на свете есть Эдвин — значит, у него была мать. Раз её сейчас нет рядом с ним — значит, она умерла... А между прочим, мать могла просто жить отдельно (не оформляя с мужем официального развода — тогда это была сложная и скандальная процедура). Допустим, была небезосновательная ревность — с её ли, с его ли стороны... Я думаю, Диккенс именно имел в виду, что сестра Джаспера жива: в детективном сюжете, где главный подозреваемый — её брат, для неё нашлась бы отличная роль! Вон и у Раскольникова есть сестра... Кроме того, как я уже писал, у меня имеются подозрения — не связанные с вопросом «кто убил?»! .
Отправлено: 14.04.20 18:01. Заголовок: Фильмы (их два: стар..
Фильмы (их два: старый советский телеспектакль и сравнительно недавний английский телефильм) тоже назывались «Тайна Эдвина Друда». Вы который смотрели?
Английский фильм оч. красивый, но ОЧЕНЬ хулиганский в смысле верности роману. Впрочем, на сайте DROODIANA ещё и не то прочтёшь.
Отправлено: 16.04.20 02:25. Заголовок: Почитайте! Это вещь!..
Почитайте! Это вещь! Хотя бы эта деревня на болоте в самом начале — у нас только Достоевский и Чехов понимали такие миры и умели их так изображать: с точки зрения того, для кого всё это естественно. Даже Лев Толстой, имхо, изображал деревню с точки зрения благосклонного иностранца.
Осталось после всего чувство то ли потрясения, то ли мистики
Согласен.
...И бездна нам обнажена С своими страхами и мглами, И нет преград меж ей и нами — Вот отчего нам ночь страшна!
1839
Ф. И. Тютчев. «День и ночь»
Но я предлагаю отвлечься на сюжет романа.
‘And how did you leave Mr. Jasper, reverend sir?’ said Mr. Grewgious. Mr. Crisparkle had left him pretty well. ‘And where did you leave Mr. Jasper, reverend sir?’ Mr. Crisparkle had left him at Cloisterham. ‘And when did you leave Mr. Jasper, reverend sir?’ That morning. ‘Umps!’ said Mr. Grewgious. ‘He didn’t say he was coming, perhaps?’ ‘Coming where?’ ‘Anywhere, for instance?’ said Mr. Grewgious. ‘No.’ ‘Because here he is,’ said Mr. Grewgious, who had asked all these questions, with his preoccupied glance directed out at window. ‘And he don’t look agreeable, does he?’ Mr. Crisparkle was craning towards the window, when Mr. Grewgious added: ‘If you will kindly step round here behind me, in the gloom of the room, and will cast your eye at the second-floor landing window in yonder house, I think you will hardly fail to see a slinking individual in whom I recognise our local friend.’ ‘You are right!’ cried Mr. Crisparkle. <...> and he asked Mr. Grewgious if he thought it possible that Neville was to be harassed by the keeping of a watch upon him? ‘A watch?’ repeated Mr. Grewgious musingly. ‘Ay!’
[— А в каком виде вы оставили мистера Джаспера, достопочтенный сэр? — спросил мистер Грюджиус. Мистер Криспаркл оставил его в добром здравии. — А где вы оставили мистера Джаспера, достопочтенный сэр? — Мистер Криспаркл оставил его в Клойстергэме. — А когда вы оставили мистера Джаспера, достопочтенный сэр? — Этим утром. — Ага! — сказал мистер Грюджиус. — А он не говорил, что он, может быть, отправится в поездку? — Куда? — Куда-нибудь, например. — Нет. — Потому что он здесь, — сказал мистер Грюджиус, который, задавая все эти вопросы, не сводил пристального взгляда с окна напротив. — И вид у него не слишком располагающий — не правда ли? Мистер Криспаркл подался к окну; тогда мистер Грюджиус добавил: — Если вы будете добры встать вот тут, позади меня, в темноте, и взглянуть на окно лестничной площадки во втором этаже того дома, думаю, вам мудрено будет не заметить там некоего прохвоста, которого я идентифицирую как нашего знакомца. — Вы правы! — воскликнул мистер Криспаркл. <...> и он спросил, действительно ли мистер Грюджиус думает, что Невила намерены изводить, устроив за ним слежку. — Слежку? — рассеянно повторил мистер Грюджиус. — Ну да!]
Стало быть, каким образом Джаспер узнал лондонский адрес Невила? Элементарно, Ватсон: его навёл сам Криспаркл, который и в Клойстергэме всячески стоял за Невила и защищал его от обвинений. А Невил, вышедший из дома, чтобы проводить Криспаркла к поезду, в описываемый выше момент ждёт у своего подъезда Криспаркла, который зашёл навестить Грюджиуса. Идти вместе с ним к Грюджиусу Невилу неловко: Грюджиус — друг Криспаркла, а не его.
Стало быть, Джаспер узнал не только где именно в Лондоне живёт Невил, но заодно и то, что всё это одна «шайка»: Грюджиус, когда-то влюблённый в мать Розы, а теперь опекун и рыцарь-защитник её дочери; Невил, тоже рыцарь, чуть не подравшийся с Эдвином из-за того, что тот не уважал свою невесту и при посторонних называл её Кошечкой (Pussy); и Криспаркл... тоже влюблённый в Розу? Очень на то похоже, судя по тексту романа!
Отправлено: 29.04.20 15:45. Заголовок: Очередное открытие п..
Очередное открытие при сравнении перевода с оригиналом. Вот перевод Хомской:
— Куда мы пойдем, Роза? Роза отвечает: — Сперва в лавочку, где продают рахат-лукум. — Рахат что?.. — Рахат-лукум. Это турецкие сладости, сэр. Да ты, я вижу, совсем необразованный. Какой же ты инженер, если даже этого не знаешь? — Почему я должен знать про какой-то рахат-лукум? — Потому что я его очень люблю.
Вот оригинал:
‘Which way shall we take, Rosa?’ Rosa replies: ‘I want to go to the Lumps-of-Delight shop.’ ‘To the—?’ ‘A Turkish sweetmeat, sir. My gracious me, don’t you understand anything? Call yourself an Engineer, and not know that?’ ‘Why, how should I know it, Rosa?’ ‘Because I am very fond of them.
Место действительно несколько сложное для перевода. Придётся немного повольничать.
— Куда мы отправимся, Роза? Роза отвечает: — Я хочу туда, где продают «кусочки наслаждения». — Что продают? — Рахат-лукум. Турецкие сласти, сэр. Милостивый боже, ты первый раз слышишь? Называешь себя инженером, а этого не знаешь? — А откуда мне было узнать, Роза? — Оттуда, что я его обожаю.
Источники сведений о рахат-лукуме утверждают, что его название переводится с турецкого именно так. Строго говоря, lumps — это даже не кусочки, а большие куски. А delight, «наслаждение» — весьма волнующее слово в устах девушки, разговаривающей со своим женихом. И автор как будто хочет, чтобы мы ни в коем случае не подумали, что это случайность. В дальнейшем
...he [Эдвин] is gloomily borne off to the Lumps-of-Delight shop, where Rosa makes her purchase<...> and occasionally putting her little pink fingers to her rosy lips, to cleanse them from the Dust of Delight that comes off the Lumps.
[...он с хмурым видом сворачивает туда, где продают Кусочки Наслаждения и где Роза делает свою покупку<...> и время от времени подносит свои розовые пальчики к розовым губам, слизывая с них Пыльцу Наслаждения, оставшуюся от Кусочков.]
А кто-нибудь помнит, как перед этим Роза в пансионе встречала Эдвина, накинув себе на голову свой школьный фартук? Quelle idée! — задирать подол перед мужчиной?! Ладно, не подол, всего лишь фартук. Но однако же получается намёк!
А потом она, как заправский психолог, предлагает ролевую игру: ‘You shall pretend that you are engaged to somebody else, and I’ll pretend that I am not engaged to anybody, and then we shan’t quarrel.’ [«Ты будешь изображать, что ты помолвлен с другой, а я буду изображать, что я ни с кем не помолвлена, и тогда мы не поссоримся»], надеясь хотя бы таким образом расшевелить своего жениха. (Забавно: ей это удаётся только тогда, когда она, испробовав всё остальное, пренебрежительно отзывается о его будущей работе.)
Девочка чувственна, вот что! Конечно, невинна, конечно, скромна. Но чувственна! Sweet witch, как говорит Джаспер.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 25
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
А по мне — это бедные люди в достоевском смысле, мучительно тоскующие по красивому и небытовому и правдами и неправдами выцарапывающие его у своей убогой провинциальной жизни. Диккенс в своём романе, кажется, первый в мире поднял тему трагедии талантливого человека в захолустье. Но в захолустье не одни таланты маются и тоскуют... 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума